Судьба казака Василия Кирпичева
Оглавление / О книге / От автора / Стр - 1 / Стр - 2 / Стр - 3 / Стр - 4 / Стр - 5 / Стр - 6 / Стр - 7 / Стр - 8 / Стр - 9 / Стр - 10 / Стр - 11 / Стр - 12 / Стр - 13 / Стр - 14 / Стр - 15 / Стр - 16 / Стр - 17 / Стр - 18 / Стр - 19 / Стр - 20 / Стр - 21 / Стр - 22 / Стр - 23 / Стр - 24 / Стр - 25 / Стр - 26 / Стр - 27 / Стр - 28 / Стр - 29 /
10. СОРОК ПЕРВЫЙ ГОД.1458-й СПЕЦБАТАЛЬОН
В военкомате в моей учетной карточке перед началом войны было написано: «социально опасный по классовому признаку».
Война началась, - всех парней моего возраста (с кем я перешел в 9-й класс - 9 человек), - всех забрали в Армию. А меня не берут. Прошло уже полгода с начала войны, а меня все не брали. Повестку я получил только в середине декабря.
В сентябре я даже пошел в 9-й класс. Но занимался всего недели две. Уже чувствовалось дыхание войны. Стали прибывать эвакуированные из западных областей страны. Их распределяли по домам местных жителей. В школе стала работать учительница по математике Серовайская Екатерина Самуиловна. Ей и другим прибывшим было особенно тяжело. У них не было ни своего хозяйства, ни огорода, который как-то поддерживал местных жителей. Они голодали.
В село начали приходить первые похоронки. И стало не до учебы. К тому же осенние месяцы - это подготовка хозяйства к зиме. Нужно заготовить корм для домашней скотины, дрова, - все это лежало на моих плечах.
Вспоминается один случай, когда нас, киквидзенских призывников, готовили к отправке на фронт осенью сорок первого года. Присылают в Лестюхи повестку: явиться в Киквидзе на занятие, и, - написано: одеться в плохую одежду. Ну, а какой у меня тогда был гардероб? Одна одежка на все случаи жизни.
Приехали. Нас распределили по взводам, построили. И пошел дождь. Военком Матвей Степанович Наконечнов дал команду маршировать по этому дождю. «Раз, два, раз, два. Напра-во! Нале-во!». Командир выбрал лужу и дал команду: «Ложись!». А куда деваться? Легли. «По - пластунски - арш!» И поползли собирать воду за шиворот.
Кончили занятия. Надо домой ехать - кому в Лестюхи, кому в Ширяевку, кому в Кузькин. Правда, колхоз выделял подводу, раз приказ Военкомата. К вечеру ударил морозец, и на мне вся одежда замерзла - не мог снять.
Когда я учился последний год в школе, мне мама сняла квартиру у Самойлова дяди Тимы, который работал бухгалтером в лесхозе. Он научил меня считать не только на счетах (не все из молодых читателей знают, что это такое), но и на арифмометре (калькуляторе 40-х - 50-х годов). Иногда просил меня ему помочь подготовить какой-нибудь документ, и, проверив мою работу, говорил: «Правильно, Вася». К тому же, у меня был красивый почерк. И дядя Тима в благодарность за мою помощь брал за квартиру с меня не 6 рублей, а 3.
А когда началась война, всех мужчин и многих женщин забрали на фронт, и я несколько месяцев работал учетчиком в Киквизенской МТС. Мои восемь классов образования ценились очень высоко, и учетчиком мне пришлось проработать до самого призыва в армию. В эти первые военные месяцы я освоил «азы» учета, бухгалтерского дела, что позже мне очень пригодилось.
Призвали меня 15 декабря. Вот фотография, сделанная в этот день. Нас, помню, на открытой машине (в декабре!) привезли в Сталинград и всех зачислили в отдельный 1458 саперный спецбатальон. Этот батальон был сформирован целиком из детей «врагов народа» и лиц, которые были отнесены к категории «социально опасных по. классовому признаку». Оружия нам не дали. Нас «вооружили» лопатами, кирками и прочими инструментами для земляных работ. Внешне все рядовые нашего батальона отличались «бэушной» формой.
Мы приняли присягу. Нашим командиром батальона был назначен майор Мальцев Михаил Митрофанович.
Сразу же после принятия присяги нас послали под Сталинград готовить противотанковую оборону города. Сначала мы были в районе хутора Вертячий, который позже сыграл большую роль в истории Сталинградской битвы. Здесь мы строили наблюдательные пункты. Затем переехали в Суровикинский район на строительство противотанковых рубежей.
Весной 1942 года наш спецбатальон был переброшен в Восточную Украину - город Лисичанск - для демонтажа крупного химического завода «Донсода» и эвакуации его оборудования на восток страны. Другой поставленной перед нами задачей было возведение мостовой переправы через реку Северский Донец. На понтоны мы закрепляли деревянные настилы, по которым могли пройти танки.
Но немецкий аэродром был в нескольких десятках километров от нас. Пролетит самолет-разведчик («Рама» мы его называли), сфотографирует нашу работу, - и вскоре на небольшой высоте появляется пикирующий бомбардировщик, которого наши зенитки сбить не могут. Сбросит бомбу и улетает.
Немцы не щадили и мирных жителей, которые покидали родные места и стремились уйти на восток. Я был свидетелем, как немецкие штурмовики на бреющем полете расстреливали беженцев.
Во время одной из бомбежек в нашем батальоне погибло много солдат. За несколько месяцев совместной службы я подружился с одним «врагом народа» из священников, который хорошо рисовал. Он предложил мне сделать на груди наколку в виде ангела-хранителя. Технология несложная. С того времени и по сию пору я ношу этот образ на своей груди. Наверняка он помогал мне во всех испытаниях, которые еще ожидали меня впереди.
Однажды после очередного налета немецкого бомбардировщика на только что возведенную нами переправу, мы увидели, что в воде барахтается наш солдат с криками: «Помогите!». Вода вокруг него красная. Мы вдвоем с другим солдатом прыгнули в воду. Напарник мой взял тонувшего за ворот, держал на поверхности воды, а я, набрав воздуха и нырнув под него, подталкивал его снизу. Я еще в Лестюхах любил нырять и, даже иногда, разыгрывал отца: прыгну в воду, - отец смотрит - меня нет. А потом я выныриваю на противоположном берегу речки.
Вот так вдвоем мы этого солдата вытащили на берег, хотя течение реки нас снесло метров на пятьдесят. На берегу оказалось, что знаки отличия у спасенного - лейтенантские (тогда еще звездочек не погонах не было). Приехала машина, и лейтенанта увезли. На другой день приехал нарочный из штаба, и спрашивает: кто вчера спасал лейтенанта? Я назвал обе фамилии и спросил: а зачем нас записывают? Приехавший ответил: это вас наградят. (Мы слышали, что за спасение офицера награждают медалью «За отвагу»).
Но в нашем батальоне никаких наград никогда не было. Мы были просто безоружные смертники, которых посылали на выполнение опасных работ, и, если кто погибал, то, как говорят, - туда ему и дорога, - заслужил, как враг народа (неожиданно в рифму у меня получилось).
Та весна сорок второго года оставила на мне свои отметины. После очередного налета немецкой авиации я был ранен и контужен. На голове у меня шрам от осколочного ранения (показывает). Осколком повредило и коленный сустав левой ноги. Лечиться времени не было. В санчасти мои раны обработали «кое-как». С возрастом это ранение меня все больше беспокоит, и сейчас на левую ногу я хромаю, хожу с палочкой.